Далекий семя

Самовывозом вы 25-50 лет удобнее заехать кабинете с. Самовывоз Нежели. В день Заправка картриджей. Опыт работы можно с.

Моему бровалию семенами тобой!

Пить — так пей! Так супруга моя озлилась, Мой наряд худым нашла; Я — франтить; она взбесилась, Жердью в маске именовала. Ну, и пью я! Жерди в масках, чок дружней! Тост за тостом! Что ж, что опьянен я? Примечай-ка: Я в кредит кутить горазд; Не владелец, так хозяйка, А позже служанка даст. Пью я! Пейте, пейте, пейте! Чокнем, други, подружней, — Молодцами!

В чём веселье нахожу я, В том стыда нет для меня: Пусть лежу я, где лежу я, А стоять не в силах я. Дружно, братья! Кто посиживает ещё — держись, Кто свалился — под стол вались! Герольд возвещает различных поэтов, певцов природы, двора и рыцарства, певцов любви и одописцев. Все они толпятся и мешают друг другу огласить хоть что-нибудь. Лишь один успевает выбраться вперёд и огласить несколько слов. Поверьте, мне, поэту, Одно свершить отрадно: О том рассказать свету, Что слышать всем досадно.

Певцы ночи и могил не могут ничего сказать, ибо они ведут с новоявленным вампиром увлекательную беседу, из которой может развиться новейший род поэзии. Герольд отпускает их и вызывает греческую мифологию. Крайняя является в современном костюмчике, не теряя от того собственной самобытности и красоты. Прясть живую нить созданья, Как наистарейшая, обязана я: Необходимо разум иметь и знанья, Нитку узкую свивая. Чтоб нить была нежнее, Узкий лен постоянно прилажу; Чтоб нить была ровнее, Ловким пальцем нить я глажу.

Кто пляшет тут беспечно, Кто веселью предается — Берегись! Ничто не вечно! Час стукнет — нить порвется. Выбрать ножницы повелела Мне судьба на этот раз: Править совсем не умела Ими старшая из нас. Пряжу старенькую, гнилостную Понапрасну берегла; Нить надежды золотую В цвете молодости рвала.

Но часто, без сомненья, Заблуждалася и я. Лучше прямо, для спасенья, Спрячу ножницы, друзья! Пусть хоть раз радостным оком Погляжу я на людей; Вы ж на праздничке широком Веселитесь тут дружней. Мне, разумнейшей, пристало, Чтобы вела порядок я: Заблуждений не знавала Мудрость нескончаемая моя. Нитка прогуливается, нитка вьется — Всем назначены пути: Никому не удается Круг свещенный перейти. В мире всё перевернется — Стоит обо мне запамятовать, Дни проходят, время льется: Нескончаемый ткач мотает нить.

Вот этих 3-х выяснить вы не могли бы, Хотя б знакомы с древностью вы были; И тех, что бездну бедствий причинили, Приятными вы гостьями сочли бы. То фурии — но верить мне не станет Никто. Они красивы, моложавы; Но троньте их — увидите тогда вы, Что ужаснее змей голубки вас поранят.

Они коварны; но в собранье этом, Как все, собственных пороков не стыдятся, Под ангельской личиной не таятся, Бичём являясь ужасным перед светом. Что полезности в том? Мы всё же вас обманем: Мы молоды, красивы, склонны к лести. Задумай кто жениться — о жене Ему жужжать мы в уши вечно станем. Пока ему не станет разумеется, Что тут и там иным она мигает, Тупа, крива, уродлива, хромает, Что партия таковая незавидна. Жене же твердим мы в то же время, Что друг её беседовал с другою И говорил о ней с насмешкой злою.

Мирись потом: осталось злое семя! Всё это вздор: сойдись они друзьями, Коль захочу, я зло вокруг посею И счастье в горе направить сумею: Не ровен час, не ровны люди сами! И каждый, кто желанным владеет, Постоянно, глупец, к желаньям новеньким рвётся, Презрев то счастье, что само даётся: Чтобы лёд согреть, он солнце покидает. Да, зло творить умеем мы и любим! Когда, в союзе в верным Асмодеем, Мы в хороший час по свету зло рассеем — Тогда просто вселенную мы сгубим. Клинок и яд — не злое слово Пусть изменника погубит!

Ежели он другую любит — Рано ль, поздно ль — месть готова! Горечь, желчь воздать сумею Я за сладкий миг отрады; Не торгуйся: нет пощады! По грехам и месть злодею! На мольбы пусть слов не тратит! Крик мой горы оглашает; «Месть! Подайтесь: гости новейшие пред нами Являются! Они не сходны с вами. Покрытый тканью пышного ковра, Вот слон сюда подступает, как гора, С клыками, меж которых хобот вьётся.

Но ключ у нас найдётся. На нем посиживает красивая супруга, Колоссом правит палочкой она; Над ней, вверху, стоит иная твердо И, ослепляя блеском, глядит гордо; А по бокам слона идут в цепях Две женщины: одну терзает ужас, Иная — весела. Пускай пред вами Они своё значенье произнесут сами. Сотки свеч посреди тумана Блещут искрами огня! Меж личин, в сетях обмана Прочно держит цепь меня.

Прочь, смеющиеся тени! В вас противников я вижу — прочь! Для враждебных нападений Вы сошлися в эту ночь. Неприятель под маской, с виду дружен, — Вот он: вижу я теперь! Он угрожал, но найден, Улизнуть торопится за дверь. Прочь бежать, находить спасенья Я б желала, но — увы! Сестры, здравствуйте! Я с лаской Вас приветствую!

Под маской Скрылись вы: но что же в этом? Вы откроетесь пред светом Завтра с утра, без сомненья. Тут, при факельном сияньи, Мы друг другу неприятны; Но придет день благодатный, И на воле, без стесненья, Одиноко иль в собраньи По полям гулять мы станем; Отдохнем и вновь воспрянем, Чтобы, нужды не зная, вечно Новейших благ находить беспечно. Всюду воспримут нас с приветом, Всюду нам открытый путь К благу.

Нет сомненья в этом: Есть же счастье где-нибудь! 2-ух противников человеческого рода, Ужас с надеждой, я сковала, Удалив их от народа, Всем для вас мир я даровала. Вот я пищу, правя умиротворенно, На живом колоссе с башней; В путь крутой идет он смирно Мерной поступью всегдашней. А над башней перед вами Та богиня, что проворно Реет сильными крылами И которой всё покорно. Сияние и чудное сиянье Ту богиню окружает: Славой труд она венчает И — Победа ей названье.

Я кстати тут средь вас, Чтобы к черту всех отправить на данный момент. Но больше всех противна мне Madame Победа в вышине, С крылами белоснежными. Она С орлицей хищною сходна: Куда Победа ни придёт, Всё перед нею шейку гнёт. Но где я славу нахожу, Там я от ярости дрожу. В позор пусть честь и в честь позор — Ересь в правду, правда в злую ересь Преобразятся всем в укор!

Нахал бесстыдный! Не уйдешь — Я поражу тебя жезлом! Скорей свивайся же клубком! И вот клубок неприятный вмиг На месте карлика возник! О чудо! Стал клубок яичком, Яичко раздулось, — что же в нём? Два ужасных вышли близнеца — Вампир с ехидной — из яичка. Ехидна вьётся тут ползком, Вампир парит под потолком; К дверям торопятся они вдвоем: Соединиться вновь — их цель; Скорей бы я ушел отсель, Чем третьим быть в союзе том.

Смотри: пляшут там Нет, совершенно уйти бы нам Над моею головой Привидений вьётся рой В волосах они жужжат И у ног некий гад Хоть не ранен тут никто Все испуганы зато Скверно: здесь не до потех Это — дело тварей тех. С той поры как в маскараде Я служу, порядка ради, Как герольд, — постоянно у входа Я смотрю, чтобы средь народа Не прокрался к нам губитель: Жесткий, верный я хранитель.

Но сейчас я сам в смущеньи: В окнах призрачные тени Замелькали; не сумею Вас я силою своею Защитить от чар нежданных И видений этих странноватых. Нам и карлик был ужасен; Вот и новое явленье: Я б желал его значенье Разъяснить, но труд напрасен, — Сам я недоумеваю. К вашей помощи взываю, Чтобы, давая объясненье, Поддержать моё уменье.

Вот четверкой колесница Через массу сюда стремится, Приближаясь плавненько, стройно; Давки нет и всё тихо. Вкруг цветные искры реют, Звёзды калоритные пестреют: Как в магической панораме, Мчатся образы пред нами С бурной силой меж массой. Жеребцы, вы собственный бег воздушный, Как постоянно узде послушны, Усмирите!

Силе слова Повинуйтесь: по приказу Бездвижно станьте сходу И, по слову, взвейтесь опять. Это место нам священно! Вот вокруг масса густая Почитателей бессменно К нам теснится, возрастая. Выходи ж, герольд, и смело Исполняй своё ты дело: Назови им нас, покуда Не умчались мы отсюда. Аллегории пред вами. Объясни же нас словами. Во-1-х, милый мой, Ты молод, свежайш и недурен собой. Ещё ребенок ты, но, без сомненья, Уж дамам внушаешь вожделенья, Как взрослый; виден уж в для тебя жених И соблазнитель будущий для их.

Сияние темных глаз и мрак кудрей твоих, Увенчанных повязкой драгоценной, Так хороши! В одежде несравненной, С каймой пурпурной, в блёстках золотых, Ты взгляд пленяешь нам. В таком уборе На женщин похож ты молодых; Но женщин, на удовлетворенность либо горе, Сам увлечешь ты: так прекрасен твой вид.

Пройдешь любви ты с ними алфавит! Он кажется царем и кротким и богатым. Блажен, кого владыка вознаградит Своею милостью! Он все свои желанья Уже осуществил; его высочайший взор Только отыскивает, на кого б излить благодеянья, И счастье расточать даянья Ему милей, чем богатейший клад. Кто обрисовать его достойно б мог! Здоровое лицо, румянец щёк Из-под тюрбана глядят так приветно; Одежда блещет роскошью несметной; Великолепен он от головы до ног, И всё в его осанке благородно; Всяк подтвердит нам это всенародно.

Знай: Плутус он, богатства славный бог! С ним видеться издавна уже хочет Ваш сударь — и он себя являет. Я — расточительность, поэзия, поэт, Который совершенство довершает, Когда свои богатства расточает.

Богат я также: наделён я всем И не беднее Плутуса ничем. Ему я пир и танцы оживляю, — Чем беден Плутус, тем я наделяю. Смотрите: щёлкну пальцами — и сходу Сокровища вокруг станут глазу. Пощёлкивая пальцами. Вот колье — жемчуга снурок, Вот для вас застёжки, серьги и венок; Вот гребешки, вот брошки перед вами И кольца с драгоценными камнями, И огоньки бросаю я везде, Не знаю — зажгутся ли и где.

Как всполошилась вкруг масса густая, Теснясь, толкаясь и дары хватая! Сокровища он сыплет как через сон — И нет их: всё расхватано. Но он, Как вижу, новейший нам обман готовит. Тот, кто дары его прилежно ловит, В заслугу не имеет ничего; Дар улетает быстро от него, Только по-пустому он хлопочет! Остальные ожидают богатств несметных, А ловят резвых мотыльков.

Вот плут! Он всем наобещал даров, А надавал только блёсток златоцветных! Ты возвещать умеешь масок ряд, Но сущность вещей понять умело, Естественно, не герольда дело: Здесь наиболее глубочайший нужен взор. Но распрей я и споров не любитель, К для тебя я прямо обращусь, властитель!

Обращаясь к Плутусу. Не ты ли сам бразды доверил мне, Чтобы мог я мчать на данной нам четверне Тебя, как ветер? Я ль не правлю ими Постоянно согласно с мыслями твоими? Не я ли нередко взмахом смелых крыл Тебя победы пальмою дарил? И, за тебя вступая в бой грозный, Не побеждал ли я наверняка? Для тебя сплели венок лавровый Не мой ли разум и не моя ль рука? Что ж, ежели ты желаешь подтвержденья, Чтобы уверить свидетельством людей, Я рад сказать: ты дух души моей! В твоих делах — мои все помышленья, И ты меня богаче без сравненья.

Зеленоватый лавр, доставленный тобой, Дороже мне короны золотой. Я всем скажу с душою откровенной, Что ты мой милый отпрыск благословленный. Смотрите ж: я рассеял вкруг Мой наилучший дар из щедрых рук. То тут, то там над головой Сверкнет огонь, что брошен мной: От 1-го к другому — прыг, То медлит, то умчится вмиг, И лишь время от времени столбом Взойдет над чьим-нибудь челом, — У большинства ж, чуть зажжён, На данный момент же обидно гаснет он. Не верьте: это всё обман! Возница этот — шарлатан.

А сзаду что за шут присел? Тощ, точно отроду не ел! А ущипнуть отважся его, Так не захватишь ничего. Прочь, бабье племя, от меня! Вы гадки мне! В те времена, Когда хранила дом супруга, Разумной Скупостью был я, Дом был богат, мошна — полна: Всё в дом, из дома ж — ни зерна, Считайте это за порок: Сундук набит был, всё шло впрок! Сейчас пошла другая речь: Отвыкли дамы беречь, Ни в чем у их расчета нет, — Желаний больше, чем монет!

Куда ни глянь — долги везде; Мужья мучаются в злой нужде: Получится ль что супруге напрясть, — Всё для себя торопится украсть Да для любовников своих; Лучше ест, лучше пьёт И всё, что можно, отдаёт Массе любимцев: всё для них! Тем больше к злату страсть моя: Я скрягой стал; мужчина я!

Сиди с драконами своими, Скупись! Вот вздумал сочинять! Парней он желает взбунтовать, Когда ж и так не сладишь с ними! Бей его дружней! Что нам костлявого бояться! Всё это маски: так смелей! Драконов нечего стесняться: Они из папки. Бей их, бей! Клянусь жезлом моим! Смиритесь, И пусть настанет тишина! Моим веленьям покоритесь! Но уж угроза не нужна: Две пары крыльев раскрывая, Привстали чудища — и вот, Дорогу спешно им давая, Отхлынул в страхе люд. Драконы пышут, полны гнева, Огнем чешуйчатого зева, — Масса бежит, волен ход.

Плутус сходит с колесницы. Вот он сошёл, — как царственно! Десницы Движением драконам он своим Отдал символ. Они снимают с колесницы Сундук с казной и скрягу совместно с ним И Плутусу к ногам несут. Не дивно ли, как это всё случилось! Сейчас волен ты во всём! Покинь собственный труд, тяжкий выше меры, Торопись к для себя в возвышенные сферы, А тут для тебя не место: тут кругом Сумасшедших масок обезумевший содом!

Там, где ты светлый взгляд в даль светлую вперяешь, Для себя принадлежишь, для себя себя вверяешь, Только там, посреди добра и нескончаемой красы, В уединении собственный мир воздвигнешь ты. Послом твоим готов себя считать я, Ты мил мне, дорог, мы с тобой — собратья. Где ты — там изобилье; там, где я, — Все ощущают дар высший бытия; Тот иль иной колеблется, естественно, Идти ль за мной, для тебя ль служить беспечно; Те, кто с тобой, — пусть в праздности живут; Кто спутник мне — тому постоянно есть труд.

Собственный подвиг я творю несокровенно: Чуть дохну — и узнан я одномоментно. Прощай же! Волю мне на этот раз Ты дал: шепни — и я вернусь на данный момент. Иов - библейский персонаж, который имел почти все, а позже враз растерял и пролил по этому поводу много слез. Вот его слезы, по преданию, и стали семенами этого растения. Спелые семечки смотрятся чрезвычайно особенно, они напоминают жемчужины либо как как будто изготовлены из фарфора, владеют чрезвычайно жесткой блестящей поверхностью и стукаются меж собой, издавая звук как как будто сталкиваются маленькие камни.

Они вправду похожи на закаменевшие слезы - и на вид, и на ощупь! Слезы Иова - естественные бусины, которые давно использовались для делания четок и просто бус и браслетов. Технически, любая бусина - не лишь семя, но и дамский цветок, который растет прямо в семени. Когда цветочки отцвели и семечки завязались, стебелек мужского цветка можно просто вынуть из семени и, таковым образом, семя, схожее на бусину, имеет естественную дырочку, через которую можно продернуть нить.

Свежесобранные семечки имеют все цвета темного и кофейного, но через несколько дней бусины обретают сероватый цвет несколько различающихся цветов, напоминая необыкновенные жемчужины либо драгоценные камешки. Занимающимся различными поделками из природных материалов - неподменная штука для различных украшений. Слезы Иова - однолетнее растение, хотя кое-где на юге, может быть, будет расти и как многолетник.

Листья у него напоминают мини-кукурузные, длинноватые и узенькие. Высота растений у нас была не больше метра. Они стают особо декоративными, когда начинают цвести своими "слезами". На различных стадиях цветения и созревания "слезки" имеют самые различные цвета - от светло зеленоватого, до желтого, белоснежного, кофейного, темного, сероватого и полосатого. Срезанные растения прекрасно смотрятся в букетах. А когда букет засохнет, семечки можно собрать для бус.

Чрезвычайно нетребовательное растение, отлично растет на бедных почвах, засухоустойчиво, заболеваний на нем не замечено. Рассады не просит. Семечки, из-за их твердости, никакие вредители даже не пробуют съесть. В Африке для пищи, судя по всему, употребляют отличающуюся разновидность, поэтому что просто нереально представить, как такие твердые семечки можно массово очищать от скорлупы.

Еще их употребляют для заполнения всяческих погремушек и гремящих музыкальных инструментов. Родина Слез Иова - Индия, оттуда это растение распространилось повсюду в Азии, и сейчас выращивается во почти всех странах как декоративный злак. Сейчас находится и в нашем каталоге в разделе "прочее". А вот иной злак, сахарное сорго, стал разочарованием этого года.

Он долго рос и был похож на невысокую кукурузу, а к концу августа начал выпускать высочайшие метелки и быстро вырос выше 2 м. Метелки вполне распустились как раз накануне сентябрьских заморозков, и вызреть никак не могли успеть Не шмог он, не шмог.