Кливия зацветает зимой, тем самым выгодно отличаясь от большинства декоративных растений. Какие существуют разновидности кливии? Чем отличаются кливия киноварная и миниата?
Эльнур Сулейманов. Павел Четин. Андрей Шмыков. Анатолий Широков. Артём Дугин. Владик Кашаев. Jktu Bdfyjd. Арнольд Шлипкин. Глеб Рак. Qibrik ау лол. Vlad Shpakov. Hi sister my. Жора Кирьянов. Леша Цариц. Dima Stark. Glich Garilich. Максим Роганов. Александр Мазур. FL Beam. Артур Ясинец. Данил Усков. RS DanCost. FT Logec. Алексей Тютрин. Семён Седов. Тамерлан Базров. Андрей Симаков. Павел П. Егор Дятлов. Артем Тишин. Руслан АлиевФН. Данияр Кубегенов.
Фёдор Ефимов. Артур Беруджанян. Valentin Gorenko. Николай П. Иван Штупун. Не Аблай. Nikita Kievskii. Максим Перец. Егор Путилин. Агзам Кряков. Леша Простаков. Глеб Малютин. Ruslan Brovchuk. Fake Fake. Наиль Темиргалиев.
Егор Черепанов. Вика Васильева. Ильяс Шарафутдинов. Алекс Кярккяйнен. Артем Антипов. Ренат Ахметвалеев. Миша Таралеш. LonE scoobY. Antonio San. Роман Григорьев. Dima Kolesnikov. Максим Ширяев. Blackmoster Глеб Петушко. Виктор Беседа. Арсений Бызов. EmF kenvik. Димаш Айтбай. Паша Богомолов. Жора С.
Александр Скуридин. Булат Мацаев. Алибек Кабидолла. Матвей Крылов. Странноватое время — апрель, схожее на литературу. Он произнес о этом маме, а она засмеялась. Но ведь похоже! Неопределённостью, загадочностью, возможностью различных истолкований.
Действием на человека, в конце концов. Апрель — как отменная книга: то солнце, то облака, то хохот, то слёзы. Никогда не знаешь, что будет через два часа и через две странички. И соображают все по-разному и книжки, и колоритное апрельское утро: бабки на остановке были убеждены, что день будет ясным, но холодным; мужчина решил, что на улице практически лето.
А Богдан и Василиса — оба в ветровках, серединка на половинку… Впереди, сходу за магазином косметики мелькнуло что-то колоритное, и он рванул туда так быстро, как лишь сумел. Подворотня, до которой он дошкандыбал, была перегорожена решётчатым забором, и Богдан ужаснулся, что калитка может быть закрыта на кодовый либо даже самый обыденный, механический замок. Ежели проход лишь для обитателей этого двора, что ему делать дальше? Но обошлось: калиточные петли пропели подобие палитры, и Богдан, миновав арочный проход, оказался во дворе, схожем на квадратный колодец.
Ничего так дворик: с четырёх сторон — старенькые массивные дом а , которые мать именует «сталинками»; в центре ухоженный сквер; по его углам — облицованные разноцветной плиткой вазоны, в которых в летнюю пору наверное растут цветочки, а не валяется мусор.
Детская площадка тоже была что надо: качели, карусели, многоугольная песочница, турники и лестницы, сваренные из железных труб. В далеком углу душераздирающе заскрипела дверь, и в тёмном провале подъезда мелькнула фигура: косы, рюкзак, джинсы. Василиса, больше некоторому. В гости, наверняка, пошла — может, к подруге либо к родственникам. И когда соберётся домой, непонятно. Что же делать? И сколько — час, два, три либо вообщем до самой ночи?
И какой в этом смысл? Дойти с Василисой до её дома, плестись хвостом сзади, скрываться за спинами прохожих, киосками, деревьями, открытыми дверьми магазинов и кафе? И не иметь способности ни побеседовать, ни даже заглянуть в лицо — изменчивое, сразу нежное и какое-то… непримиримое.
Нужно идти домой. Он обещал маме сварить на ужин макароны и выпечь какой-либо кексик. Уроки ещё. На завтра незначительно задали, так что остается время на российский с литературой. Кое-что не дочитано, что в програмку не заходит, но, молвят, может быть на собеседовании. А ещё вчера он положил в закладки пару лекций. Ха, произнес бы ему кто-либо в сентябре, что он будет выискивать на ютюбе не новейший клип, не выборку автоприколов, не видео с енотами, а лекции по литре!
Он бы, наверняка, не лишь не поверил, но и ржал бы, как жеребец. А того, кто предложил бы ему поступать в гуманитарный класс, выслал бы…ну, понятно куда. Ещё совершенно не так давно план на наиблежайшие несколько лет был чётким, как программный код: жать на арифметику и физику; позже пойти на курсы в солидном вузе; поближе к поступлению, ежели пригодится, отыскать репетиторов.
Ничего не изменил и тот октябрьский день, когда на общем сборе их параллели новейший директор объявил, что всех их ждут огромные перемены. Что он хочет «вместе с вами, друзья мои, совместно с вами! И что с данной для нас целью со последующего года их классы будут переформированы: из 2-ух, которые очень огромные, сделают три.
В математический проще будет, как думаешь? Либо не париться и в 3-ий пойти, который для тупых? Этот, как его там?.. Андрей Денисович произнес «для тех, кто пока не определился». Это таковой метод огласить «для тупых», не называя их тупыми. Так что, в математический махнём? Думаю, осилю, ежели поднажму. С алгеброй у меня терпимо, а с геометрией ты мне поможешь, ежели что.
И будем наконец-то в одном классе. Мишку Богдан знал всю свою жизнь: жили в одном подъезде, прогуливались в один детский сад, гоняли во дворе на великах и пинали на стадионе мяч. И в одну школу отправь, лишь оказались в различных классах: Миша Шабрин в «а», Богдан Васильев в «б». Поначалу расстроились, и Мишка даже пробовал уговорить родителей перевести его, но как-то не сложилось.
И они привыкли: виделись на переменах, встречались на завтраках и обедах в столовке, совместно шли домой из школы, ежели совпадало расписание. Мишка в крайнее время всё почаще проводил время с мальчуганами из собственного класса, но, кажется, по-прежнему считал его наилучшим другом. А Богдану в этом определении чудилась какая неправильность, еле приметная фальшь.
Друзья ли они? Не факт. Просто соседи. По большому счёту, случаем оказались рядом. Богдан лицезрел вокруг много таковых дружб. Живут в одном дворе — и дружат. Прогуливаются в одну музыкальную школу либо секцию — и дружат. Вроде как. И это, кстати, не лишь дружбы касается. С иной стороны, даже те, кто делает вроде бы сознательный выбор, всё равно ошибаются. К примеру, его родители: встретились, приглянулись друг другу, а позже разонравились и разошлись. И ежели б к тому времени не родился Богдан, то, может быть, вообщем запамятовали бы друг о друге.
А Мишка… Ну, что Мишка? Обычный человек. Не дурак. С чувством юмора. И обучаться с ним в одном классе Богдан не против. Встреченная им в арке бабка с нагруженной сумкой-тележкой поглядела с подозрением: мол, шляются здесь всякие. Богдан улыбнулся, но старуха на ухмылку не ответила, и ему пришлось убыстрить шаг, чтоб поскорее покинуть негостеприимный двор.
Не выходит у него с людьми. А Василиса наверное смогла бы с данной бабкой не лишь разговориться, но и сдружиться. Поэтому что ей, похоже, ничего не стоит отыскать общий язык с кем угодно. Богдан издавна заметил: говоря с кем-нибудь, Василиса становится похожа на собеседника: выражение лица, положение рук и ног, ухмылка.
Она слушала, сочувствовала, поддерживала почти всех и каждый раз как будто приспосабливалась к каждому и меняла форму, как вода, когда её переливают в иной сосуд. А ведь когда Мишка произнес о этом в 1-ый раз, Богдан ему не поверил. Случилось это в январе, скоро опосля зимних каникул. Их опять собрали в актовом зале, и директор представил им высшую темноволосую женщину: «Это Марта Валентиновна, и всем нам чрезвычайно подфартило, что она согласилась со последующего года придти работать в нашу школу учителем российского языка и литературы».
И директор, и эта новенькая были полностью не похожи на учителей. Оба не чрезвычайно юные, но в джинсах и толстовках. Андрей Денисович некий лохматый; кажется, что с утра не причёсывался, а просто пошерудил пятерней в волосах, чуток пригладил и пошёл на работу. А Марта — с таковой недлинной стрижкой, как будто месяц назад её побрили налысо, и она не успела толком обрасти. И на ногах у неё были кроссы — не какие-нибудь белоснежные либо розовые, специально придуманные для девченок всех возрастов, а обычные такие, с толстой подошвой чёрно-синие кроссы, уже порядком растоптанные.
И ещё она почему-либо чрезвычайно смущалась и даже мотала головой, когда директор расхваливал её и раз за разом повторял, как подфартило школе и всем будущим ученикам Марты. А позже попросил её огласить несколько слов, и хотя она отнекивалась и опять мотала головой, позже всё же вышла в центр зала и произнесла речь. Опосля шестого урока они столкнулись около раздевалки и втиснулись в узенькое место меж стенкой, подоконником и горшком с фикусом, который оба давным-давно называли Мистером Фиксом.
Фикус рос совместно с ними и на данный момент, как и восемь лет назад, был выше обоих. Просто наблюдаю за остальным биологическим видом. Пищат, верещат, дискуссируют, какая она крутая. Полька собирается побриться налысо, а Кашемирова вообщем додумалась до того, что поведала о Марте нашей русичке. Но я бы на её месте тоже вызверился бы. Делают гуманитарный класс и отдают его некий неизвестной тётке, которая даже не учитель, а сценарист документального кино.
То есть точно педагогическое, директор произнес, что они однокурсники. Повторяет это на каждом уроке и Кашемировой сейчас опять произнесла. Даже волосы в голубой цвет подкрасила, в цвет собственной обожаемой шмотки — не полностью, а как-то кусочками. А когда ей замечание делали, то вопила, что это реальный кашемир, стоит кучу средств и что в раздевалке его оставлять нельзя, поэтому что сопрут либо превратят в тряпку.
Ну, кто-то — кажется, этот индюк Седов — и именовал её Кашемировой. Сейчас до выпускного так и останется…. За Мистером Фиксом раздался хохот и топот, и Мишка, чуток пригнувшись, поглядел через фикус в сторону раздевалки:. Видишь, с зелёным рюкзаком? Ну вон там, справа. Пригнись и листья разведи. Ну, с косами! Кто вообщем в другую школу среди учебного года переводится? Вроде тихая, вроде умеренная, никуда не лезет, никого не достаёт. Обучается прилично, даже непревзойденно. А здесь пару дней назад я сообразил, что она практически со всеми — в не плохих отношениях.
У девчонок наших всё какие коалиции были, разборки меж группками, повсевременно кто-то против кого-либо дружил. А здесь смотрю — тихо. И все вокруг неё вертятся: то вопросец зададут, то спросят о чём-нибудь, то зовут опосля школы в ТЦ у метро.
Вчера я в столовку пришёл, там одна тётка есть, злая, как собака. Я один раз лицезрел, как она малька какого-то тряпкой шлёпнула — за то, что стакан за собой не убрал. В общем, стою я в очереди, а эта, новая, впереди на несколько человек. И эта злющая баба ей говорит: «Василисочка, не бери эту булочку, она несвежая, вот лучше пирожок я для тебя дам». Фигня какая-то непонятная. У меня ручка протекла, весь перемазался, а она здесь как тут: салфетки мокроватые достала и протягивает мне.
Лишь меня салфеточками не приобретешь за деньги. Богдан, наполовину высунувшись из-за Мистера Фикса, вглядывался в редеющую стайку девчонок. Вот она! Серебристый пуховик, зелёный рюкзак. И косы. Улыбается, что-то говорит, кивает головой, идёт к выходу.
А девчонки кто как называют: и Лисой, и Лиской, и даже Васькой. А я думаю, ей больше подступает другое имя. Она сама говорила, что в документах, которые в прошлой школе готовили, в имени ошибку сделали, поэтому что на клавиатуре А и К рядом, просто в различных рядах. Мишка замолчал и почему-либо вздохнул, а Богдан всё смотрел на фигуру, которая даже в большом, схожем на одеяло пуховике, казалась хрупкой, и на бледное лицо, с которого в одно мгновение исчезла ухмылка — сходу, как лишь Василиса отвернулась от одноклассниц.
Жаль все-же, что в этом слове мы больше не слышим его изначальный смысл — пожелание здоровья. Но ты сейчас услышь, ладно? И я тоже постараюсь здравствовать. Издавна не писала. И прости, что опять тебя донимаю, хоть ты и не отвечаешь. Но я без претензий. Ты же предупреждал, что не будешь. Но мне охото поделиться и конкретно с тобой. По привычке, наверняка. Так вот: я, кажется, чуть-чуть сошла с разума. А может, и нет. Ты же отважился всё поменять, а я чем хуже? Помнишь, я для тебя говорила когда-то?
Мой однокурсник, постоянно был таковой чуть-чуть идеалист и подвижник. Не помнишь, быстрее всего, ты плохо такие вещи запоминал. Хорошо, непринципиально. В общем, мне опосля филфака было скучновато растрачивать свою неоценимую и единственную жизнь на всяких оболтусов, говорить про склонения-спряжения и Чехова с Гоголем.
А Андрей искренне считал, что ничего нет важнее, чем сеять разумное и т. И пошёл работать в школу — самую обыденную, районную, даже не спец, хотя он-то мог попасть, куда захотит — гордость факультета и прочее. Самое забавное, что он со всеми своими завиральными идеями не лишь не вылетел из системы образования, но даже дослужился до директора. И написал мне в фейсбуке, что желает побеседовать.
Это ещё в осеннюю пору было, но мне тогда не до соцсетей было. Да и вообщем ни до чего же, ты знаешь, так что я туда и не входила практически. Когда пришла в себя, ответила ему, встретились. Часа три говорили. Оказывается, он знает, чем я занималась всё это время. И киноленты мои знает. Хвалил чрезвычайно.
Приятно было, естественно. А позже поглядел пристально и говорит: мне кажется, для тебя необходимо поменять жизнь. Мне, говорит, кажется, что ты утомилась от этого всего: беготни, самолётов и поездов, от съёмок в всякую погоду. Он даже не спрашивал, а просто говорил — как будто всё про меня знает. А я сижу и понимаю: да, утомилась. Не желаю больше. Я здесь, кстати, опосля принужденной паузы назовём так тот проклятый год впряглась в очередной проект.
Пригласили в соавторы. А я сначала думала: ну и отлично, будет проще. А позже понимаю — не могу. И не желаю. Ни соавтором, ни создателем. Утомила я тебя, да? Разболталась, извини. Буду заканчивать. Ежели кратко, Андрей пригласил меня работать в свою школу, словесником в гуманитарный класс. Не желаю, произнес, отдавать этих малышей старенькой замшелой гвардии. Нужен, говорит, глоток свежайшего воздуха. Глоток свежайшего воздуха — это я, представляешь? А я согласилась.
Со последующего года. Отлично, что есть время — и чтобы с проектом развязаться, и на подготовку. Я ещё толком не понимаю, что конкретно я обязана сделать к сентябрю, но Андрей обещал посодействовать. Он, кстати, меня сейчас представил детям. Ну как детям? Некие на голову выше меня. Остальные — в два раза тяжелее. От гамбургеров и колы, что ли, они так прут и ввысь, и вширь? Но отличные, кажется. Почти все даже слушали, когда я там что-то лопотала.
Может, всё получится? Как думаешь? Всё-всё, заканчиваю. Надеюсь, что ты досюда прочитал, поэтому что я ещё по делу для тебя несколько слов скажу. Дня три назад звонил Егор, твой агент — либо кто он там? Просил ключи от мастерской.
Произнес, что нашёл покупателя на все эти жуткие штуки — сварочные аппараты, горелки, пилы и прочее. А работы так и стоят. И на саму мастерскую охотников пока не находится — ни покупателей, ни арендаторов. Егор говорит, что ты выставил мистическую стоимость и за такие чокнутые средства никто не купит.
Может, ты специально? Наверное специально. Но я даже рада, ежели честно. Я хожу туда время от времени а с осени смогу ходить почаще, поэтому что школа — всего в 2-ух остановка от твоего потрясающего подвала, представляешь? Прихожу, делаю для себя кофе и просто сижу. В особенности на «Одиночество». Это наилучшая твоя работа, мне кажется. Ежели б я была миллионершей и у меня был свой дворец либо хотя бы крупная квартира с четырёхметровыми потолками, я бы её купила сама и никогда никому не продала ни за какие средства.
Может, ещё и куплю. Мороз и солнце, день расчудесный, ещё храпишь ты, друг прелестный… — Мишка встал в позу декламатора. Нет, лучше это. Петуха хвалит кукуха за то, что хвалит он петушку! Честно говоря, даже не ждал, что будет так… тихо, что ли. По програмке она вообщем ничего не инспектировала. Оценки в журнальчике поглядела, а позже говорили. Много ли читаю.
Какие книжки нравятся. Просила разъяснить, почему конкретно они. Ну, и другое всякое. Кем желаю стать, спрашивала. Но Богдан знал: Мишка злится. Поэтому что никак не может осознать, для чего друг, с которым они давным-давно договорились совместно поступать в математический класс, попёрся на собеседование к гуманоидам. Произнес, что на программирование собираюсь поступать. Да не дергай ты этот несчастный фикус! И ногти оставь в покое, уже до мяса сожрал. Даже через толстый трикотаж было видно, как он сжимает кулаки.
А меж иным, ты свистел, что поможешь с геометрией, а сам литру свою учил. Ну, давай сейчас позанимаемся. До экзамена время ещё есть, успеем. Позже ветки раздвинулись, показалось лицо — уже не злое. Может, прямо на данный момент ко мне? Мне кое-что надо… В общем, нужно. Ты давай иди, собери в кучу всё, что для тебя непонятно.
А как будешь готов, напиши либо позвони. И можем хоть до вечера посиживать, хоть до ночи. И мне всё равно в другую сторону, мать кое-что просила в магазине. Богдан суетился, прятал глаза и подозревал, что ересь его видна, слышна и что на данный момент Шабрин опять разозлится и произнесет что-нибудь резкое и непоправимое.
Но Мишка, кажется, поверил. Кивнул, направился к выходу, где наткнулся на кого-либо из собственного класса, и больше не оглядывался. А Василисы всё не было. Сейчас Богдан лицезрел её всего два раза: около кабинета физики и в холле на 3-ем этаже, где ожидали собственной очереди желающие попасть в гуманитарный класс. Около неё, как традиционно, толклись девчонки, о кое-чем спрашивали, и лица у всех, не считая Василисы, были тревожные.
Она отвечала, улыбалась, кого-либо даже обняла и была похожа на солнце, ясное и ласковое майское солнце, которое всю последнюю недельку сияло на небе с рассвета до заката и уже по-настоящему грело. Перечень проходящих собеседование был составлен удивительно, не по классам и не по алфавиту и каждый, кто уже отмучился, вызывал последующего. Пока Богдан вполуха слушал собственных одноклассников, уже побывавших в кабинете литературы, оттуда вышла чрезвычайно кратко постриженная темноволосая девчонка.
Подтянулись и остальные, тормошили темноволосую, и она, раскрасневшаяся, толком ничего не говорила, а лишь повторяла: «Она таковая, такая!.. А позже, как будто очнувшись, растянула шейку и узким голосом выкрикнула в гулкое место холла: «Васильев! Пробираясь через девчонок, Богдан злился и косился в сторону окна, где рядом с Василисой стоял Игорь Седов.
Этот длинноногий и широкоплечий юноша вечно прогуливался с задранным ввысь подбородком, а яйцеобразную голову носил аккуратненько, как заполненную до краёв кастрюлю. Мишке Седов не нравился хотя никакой внятной предпосылки он ни разу не именовал , а сейчас и Богдан практически возненавидел этого пижона: за рост, стрижку из барбер-шопа, самодовольный вид, но в первую очередь — за внимание, с которым его слушала Василиса.
Слушала, склонив набок голову и еле приметно улыбаясь. Но необходимо было идти, и Богдан постучался, вошёл, увидел сидящую за учительским столом Марту, стоящего рядом с ней Андрея Денисовича и на пятнадцать минут запамятовал обо всём, что осталось за тяжёлой обшарпанной дверью. Опосля пришлось отвечать на вопросцы одноклассников, желать фортуны Семёну, Наташе, Коляну, Самиру и остальным, кому ещё лишь предстояло быть вызванным.
Сам он ещё до собеседования был почему-либо железобетонно уверен, что не провалится. Но его и в математический возьмут, 100 процентов. И вот тогда придётся делать выбор. Мишка ещё пару месяцев назад пересчитал в своём классе всех технарей, и выходило, что шансы у него хорошие. Про «гуманоидов» по просьбе Богдана он тоже высказался:. Но поступит половина от половины, не больше.
Ташлыкова, Вельская, Кашемирова… Да что я их перечисляю, ты всё равно их не знаешь практически. Ну, предводительница, — Богдан смотрел на Мишкино ухо, старательно изображая безразличие. Эта в первых рядах. Её точно возьмут.
Её даже наша выдра хвалит и выдумывает для Василиска индивидуальные темы сочинений. Ежели б меня кто-то так доставал, я бы бесился, а она лишь улыбается, — в Мишкином голосе прозвучало уважение, быстрее всего, невольное. Думаю: вроде в «Поттере» было про его яд.
А позже погуглил. Ты знаешь, что это за тварь? Богдан знал — ещё с того дня, когда 1-ый раз увидел Василису. Им бы, средневековым фантазёрам, показать Чужого с Хищником, да вообщем хоть какой современный ужастик. По преданиям, василиск не опасается ни огня, ни копья, ни клинка. Но он может убить сам себя, ежели увидит свое отражение». Чушь, естественно. Но вот ведь штука: он вправду ни разу не лицезрел, чтобы Василиса смотрела в зеркало. И волосы у неё длинноватые — кажется, самые длинноватые в школе, а в их параллели — точно.
А в парикмахерской везде зеркала! Ну, то есть понятно, что дома ей приходится хотя бы время от времени созидать своё отражение — когда причёсывается, чистит зубы и тому схожее. Но в школьной раздевалке, пока другие девчонки вертятся перед зеркалом, она шарф на шейку намотает, натянет пуховик либо куртку, рюкзак на спину закинет — и прямиком к выходу данной нам собственной походкой, которая тоже непохожа ни на одну другую.
Идёт, как как будто не знает, куда на данный момент наступит: на твёрдый пол, болотную кочку либо на неправильную, дрожащую от землетрясения почву. Абсурд некий. И Шабрин с этими своими заморочками по поводу Василисы, естественно, не прав, но что Богдан может с сиим сделать? Признаться ему, что… А что, собственно? Он и сам пока не знает. В день собеседования Богдан Василису больше не лицезрел.
Шлялся по раздевалке, выходил во двор погреться на солнышке, позже опять ворачивался в школу. Сделал на подоконнике домашку, посидел в телефоне, там же прошёл онлайн-тест по русскому и совладал практически совершенно. От тех, кто спрашивал, чего же он здесь торчит, отмахивался: отстаньте, мне нужно. Через два часа к выходу прошла Кашемирова с подружками, обсуждая вполголоса, что Юрченко никак не выпустят: «Мало того, что Лиска крайняя в перечне оказалась, так ещё и посиживает там в три раза подольше остальных!
Полина по-прежнему восхищалась Мартой, а другие размышляли, стоит ли ожидать. О том же задумался и Богдан. Нестерпимо хотелось есть, и он решил, что покараулит ещё мало, лишь уже не в школе, а на детской площадке неподалёку. По дороге на углу есть палатка с хот-догами, нужно приобрести, может, даже сходу два. При мысли о поджаренных сосисках в животике заурчало, а рот наполнился слюной. Ну, досиделся. Какой во всём этом смысл — в ожидании, в слежке, в каждодневном кружении вокруг Л и сы-Василисы?
Он выучил наизусть расписание её класса; знает, на какой перемене и на каком этаже они пересекутся. Он выдумывает неотложные вопросцы к Шабрину и несётся к нему опосля каждого звонка, чтобы узреть хотя бы издалека косы, светлые глаза, высочайшие брови…. И ведь никогда ранее не было у него никаких заморочек с девчонками. Ну да, остальные они. Время от времени неприятные, время от времени смешные, нередко умные. Можно побеседовать, можно списать либо, напротив, поделиться решением заковыристого примера.
Можно смеяться, толкаться, ходить вкупе на каток. В один прекрасный момент в зимнюю пору он шёл оттуда совместно с одноклассницей — жизнерадостной болтушкой Олей, и на повороте к её дому для чего-то признался ей в любви. Опосля несколько месяцев они оба делали вид, что ничего не вышло, а в последующем учебном году Оля ушла из их школы. И на данный момент от того вечера в памяти осталось всего ничего: имя и фамилия, красноватые от мороза щёки, изумлённые глаза.
И молчание, которое тогда его почему-либо даже не обидело. А на данный момент, ежели б он отважился и произнес что же самое Василисе, и она бы промолчала, он бы… он бы, наверное… Он бы просто заорал от боли. На палатке с хот-догами лицезрело написанное от руки объявление: «Буду через 15 минут». Ему сейчас везло. Богдан кружил вокруг таковой близкой, но недоступной пищи, и поглядывал в сторону школы, чтобы не пропустить Василису.
Она точно будет одна, без попутчиков. Непонятно, как ей удаётся отсечь «хвосты» в виде одноклассниц и одноклассников и их тоже! Но Богдан ни разу не лицезрел, чтобы она шла домой в компании. И сейчас пятница, и это значит, что она направится сюда, вдоль детской площадки, через сквер, позже налево — до новейшего, всего пару лет назад построенного дома.
Чтоб осознать, что из школы Василиса прогуливается по трём различным адресам, Богдану пригодилось не очень много времени. Уже на третьей недельке слежки он вывел закономерность: пн и вторник — хрущёвка, среда и четверг — сталинка, пятница и суббота — новенькая высотка. Четыре дня — из школьных ворот направо, в 5-ый и 6-ой — налево. Равномерно стала очевидна и ещё одна закономерность: из различных домов приходила различная Василиса.
Во вторник и среду она смотрелась как продавец-консультант из пафосного магазина гаджетов; не точь-в-точь, но чрезвычайно похоже: юбка минимум до колен, а то и до пят, строгая блузка, время от времени пиджак. Косы заплетены так туго, что не похожи на истинные волосы, а быстрее на парик такие напяливают на голову актрисы, изображающие что-нибудь народное. В четверг и пятницу всё было еще свободнее: всякие юбки, джемпера, штаны и даже джинсы — правда, чёрные, без дырок, потёртостей, стразов и иных украшений.
Под стать одежде была в эти дни и причёска: одна коса, схожая на колосок, либо хитрецкий узел на затылке. Субботняя и понедельничная Василиса практически не различалась от других девчонок и один раз даже пришла с распущенными волосами, которые к середине дня собрала в хвост. В пн с утра она вообщем была весёлая — по-настоящему весёлая, изнутри, но с каждой последующей переменкой как будто угасала. Наверняка, не все это лицезрели. Наверное не все.
Но Богдан — да. Лицезрел, как на людях она держала лицо, но стоило ей выйти из перекрестья взглядов, уйти от тех, кто желал, просил, требовал тепла и внимания, как она замыкалась, сжимала губки и смотрела как будто вовнутрь себя. И совершенно не улыбалась. Два либо даже три хот-дога, горячих, сочных, острых, с жареным луком и маринованными огурцами! Пока дама, гремя ключами, открывала палатку, Богдан сунул руку в кармашек, чтобы достать средства. Лежащий там телефон завибрировал, заурчал, как голодный зверек, и сам прыгнул в руку.
Всё, не будет ни хот-догов, ни Василисы. Необходимо идти, раз обещал. Можно заодно испытать как-то приготовить Мишку к тому, что обучаться в одном классе они не будут. Поэтому что Богдан прямо на данный момент, в эту самую минутку совсем понял: ежели он пройдёт собеседование, то пойдёт к гуманитариям.
На эту тему на днях у него был длинный и не чрезвычайно приятный разговор с матерью. Она наконец-то направила внимание, что в книжном шкафу всё переставлено, а некие книжки из школьной программы переехали с полок на его стол.
Препядствия какие-то? Либо просто к экзаменам готовишься? Скоро собеседование, так что…. Её левая рука с песочным печеньем зависла в воздухе. Новейший рецепт? Где нарыл? И что-то ты издавна не пёк моё любимое шоколадное. Опосля экзаменов, да? Богдан издавна знал за матерью эту изюминка — забалтывать делему. Ежели ей не хотелось что-то дискуссировать, она находила миллион остальных тем для разговора. Время от времени это было даже комфортно.
Ежели, к примеру, Богдана ругали на родительском собрании что случалось нечасто , мать коротко пересказывала сущность претензий к отпрыску, а позже начинала балаболить обо всём попорядку, только бы лишь не говорить о противном. Но на данный момент этот вариант Богдана не устраивал, потому он вздохнул, придвинул к маме ближе чай и тарелку с печеньем и начал разъяснять. Да, он по-прежнему собирается стать программистом либо ещё каким-либо технарём.
Но с арифметикой, информатикой и тэдэ у него всё в порядке, а с литературой и русским — похуже, но ведь при поступлении учитывается общий балл, и российский всё равно придётся сдавать. Да и вообще: профессия — это одно, а быть культурным человеком — незначительно другое. Я помню, на общешкольном собрании в начале года нам ведали про эти ваши переформирования, про спец классы. Директор у вас такой… тоже неожиданный.
Больше на художника либо музыканта похож, чем на учителя. И мы же тогда с тобой говорили, и ты произнес — в математический пойдёшь, — мать опять вздохнула. Но нужно, наверняка, с отцом обсудить. Мне кажется, он будет недоволен. И когда он вообщем бывает доволен? Маму он уверил, поточнее — она смирилась и даже пообещала побеседовать с папой. Тот позвонил через несколько дней, поздно вечерком, и Богдану чрезвычайно не хотелось отвечать, но он, естественно, ответил.
Лишь сходу предупредил: решение принято, и никакие аргументы не сработают. Отец ещё мало позанудствовал, а позже в сердцах сказал: «Умные такие все стали, слова не скажи! Так что и эта неувязка была решена — так отлично, как это было может быть. А вот с Шабриным всё пошло наперекосяк. Они много занимались, практически каждый день.
Богдан старался как мог, но, чем поглубже они копали эту несчастную геометрию, тем наиболее явными становились пробелы в Мишкиных познаниях. Мишка психанул, кинул учебник в угол и повелел Богдану убираться и больше никогда не приходить, не звонить, не писать и запамятовать, как его зовут. Позже они, естественно, помирились и продолжили, но времени до экзамена оставалось всего ничего; Шабрин дёргался, потел и из его головы, как из дырявого кармашка, вываливалось даже то, что он помнил ещё вчера.
А позже в школе на доске объявлений возник перечень тех, кто прошёл собеседование в гуманитарный класс. Богдан, протолкнувшись через галдящую массу, упёрся взором в самый крайний пункт. Опосля экзаменов? Либо, — Мишка заткнулся на полуслове, как будто прочел на лице Богдана ответ на ещё не данный вопросец.
Ты не будешь ничего говорить. А в математический класс вообщем не собирался, да?.. Эту тему они больше не поднимали. Да и вообщем общались не достаточно. Как жизнь. Сначала Богдан ощущал себя виноватым, в особенности опосля того, как Шабрин провалил экзамен, поточнее, получил таковой итог, который намертво перекрыл ему дорогу в математический класс. Но равномерно чувство вины вытеснялось злобой. С какого перепуга Шабрин решает, где Богдану учиться? Тоже мне. Ещё другом себя называл.
А что облажался — сам виноват, необходимо было больше заниматься и не в последнюю недельку, а с самой осени. Так и не успокоившись, с клокочущей снутри злобой, Богдан сдал экзамены — лучше, чем ждал. Мать была довольна, подарила новейший телефон и повелела «отдыхать на всю катушку», но Богдан вдруг скис. Затянувшаяся ссора с Мишкой — даже не ссора, а какое-то глуповатое недоразумение — волновала, как давний ушиб: ни синяка, ни шишки, а дотронешься и хоть ори.
Богдану не хватало шабринских шуточек и его показушных обид, когда Мишка, надувший губки, становился похож на какую-нибудь инста-гёрл. Богдан скучал даже по способности в очередной раз гавкнуть на Шабрина за обгрызенные ногти, что было уже полным идиотизмом. Развалившаяся «случайная» дружба болела, как реальная, и быстро унять эту боль не было никакой способности.
Скоро опосля экзаменов Богдан увидел через кухонное окно, как Мишка вкупе с родителями загружал в машинку сумки и коробки. Это означало, что Шабрина, как традиционно, до конца лета высылали на дачу. Не мириться же по телефону? Здесь одними словами не обойдёшься, и эмодзи, которые так обожают девчонки, тоже не посодействуют. Нужно глядеть человеку в глаза, и тогда, ежели повезёт, даже не придётся много говорить.
Но ужаснее всего было то, что и Василиса тоже пропала, как как будто на самом деле была мифическим и магическим существом. Две недельки Богдан каждый день прогуливался по трём адресам и по очереди дежурил во всех дворах. Он подкарауливал Василису то днем, то днём, то вечерком и, кажется, на всю жизнь возненавидел детские площадки, где громкоголосые матери и бабушки пробовали сделать из обычных деток послушных ботов.
Позже вдруг резко похолодало, и Богдан, три часа мотавшийся под дождём, простыл и слёг. Слабенький и горячий, он валялся на кровати, глотал пилюли, литрами пил клюквенный морс, таращил в ноут слезящиеся глаза либо спал, как дохлый сурок. От данной ли беспомощности либо от отчаяния он поддался на мамины уговоры и согласился «провести хотя бы неделю с папой». Поездка ожидаемо перевоплотился в одно сплошное мучение.
Отец был недоволен всем: твердой курицей, которой их накормили в поезде; невкусным кофе; гулкими соседями в гостинице; очередями в кассы музеев; ценами, погодой и мироустройством в целом. Из-за этого Богдан не получил ни капли наслаждения и, памятуя ту недельку, ещё долго натыкался памятью не на отличные моменты, которые тоже случались, а на раздражённый глас и нахмуренное лицо отца.
Но Нижний Новгород ему приглянулся, как и Казань, которая оказалась гулким, весёлым, юным и чрезвычайно столичным городом. Она опять вздохнула и стала говорить про какую-то тётку на работе, у которой телефонные мошенники выманили ползарплаты, про рецепт капкейков, который отдала сотрудник, и ещё произнесла, что завтра пойдёт выкупать путёвки в Турцию.
За оставшиеся до вылета дни Богдан ещё несколько раз сходил по Василисиным адресам, но так и не смог её узреть. И вопреки этому, вдруг успокоился. В конце концов, сентябрь уже близко, сейчас они с Василисой в одном классе, так что слежка и беготня по коридорам на переменах ему больше не угрожают.
Богдан будет глядеть на Василису каждый день с самого утра и не лишь глядеть, но и слушать. Они, естественно, познакомятся, будут говорить и, может быть, даже сдружатся. А потом… Он раз за разом одёргивал фантазию, обрезал ей крылья, чтобы не забралась в совершенно уж немыслимые высоты, но выходило плохо, и от возможного «потом» становилось то холодно, то горячо, то вообщем как-то обморочно.
Из отпуска они с матерью возвратились за недельку до начала учебного года. Необходимо было суетиться, брать тетради и ручки, проводить ревизию одежды и обуви. Несколько выходных они провели в магазинах, утомились, взмокли, издержали кучу средств и объелись мороженым. Во дворы, где жила Василиса, Богдан намеренно не ходил: уговорил себя, что не стоит суетиться.
Но за трое суток до первого сентября поставил для себя на мобильном три будильника сходу и на пораньше. Он знает, откуда она пойдёт в школу. И проводит её от дверей до дверей — как и ранее, неслышно и незримо. Я молодец, правда? Держала паузу не меньше месяца. Поглядела на данный момент — в прошедший раз было совершенно кратко, так что сейчас потерпи и не сердись. В общем, я сейчас училка. Сама не верю, но факт.
Две недельки уже! И даже ещё не подала заявление о уходе и ни разу не зарыдала. Оно и понятно: кто такие детки по сопоставлению со скандальными продюсерами, криворукими операторами и неграмотными редакторами? Ангелы и лапочки, вот кто. В особенности мелкие. Мне, естественно, пришлось взять не лишь старших, то есть гуманитарный класс, но и пятиклашек.
И они все поголовно — нежные, славные, совсем плюшевые, даже те, кто считается хулиганом. Мне кажется, ежели б я спросила: кто желает на ручки, все бы подбежали и стали проситься, даже мальчишки. И делятся всем. Просто всем, что у их есть! У меня ручка потекла — через секунду 5 человек стояли у моего стола с пеналами в руках: берите, Марта Валентиновна, пожалуйста, у нас много!
Конфетами на переменах угощают, сухариками какими-то. Один мальчишка даже предложил откусить от его яблока, но, кажется, всё-таки пошутил. Что тоже отлично Они вообщем всё время едят, постоянно! Приходят на урок с недожёванными кусочками за щекой. Был один вариант, в один из первых дней, за который мне до сих пор постыдно. Звонок прозвенел, расселись они по партам. Улыбаются, переговариваются, ёрзают — не успокоились ещё опосля беготни.
И смотрю — мальчишка один очевидно не доел что-то, щека раздута, как как будто там пончик. Я их всех попросила быстренько проглотить то, что не успели на перемене. Они головами кивают, но никто не жуёт и мальчишка этот тоже делает вид, что его мои слова не касаются.
Я говорю: а ты? Что у тебя за щекой? А он — без злости, без обиды, совсем расслабленно отвечает: ничего у меня нет, просто щека таковая. Оказалось, правда: одна щека толще иной в два раза. Я извинилась, естественно. Но всё равно постыдно перед ними, плюшевыми.
А старшие — совершенно остальные. Из различных материалов. Но одна девченка для тебя как художнику приглянулась бы, я уверена. Не скажу, что кросотка. Не уродина, нет. Но классической красоткой не назовёшь, у их в классе есть еще наиболее эффектные девицы. А эта… Высочайший лоб, глаза обширно расставлены, может быть, даже очень. И рот — большой, выразительный. Мало великоват, кажется, но это её не портит. И всё это так гармонично и тонко смешивается, что даже завораживает.
И косы у неё. Вообщем вся как как будто не из нашего времени. Знаешь, я не так давно наткнулась на выборку фото. Некий никому неизвестный человек снимал в 60-х и 70-х соседей то ли по селу, то ли маленькому городку. На фоне ковров, заборов, садов, просто натянутой тряпки — для красы. Там такие лица, боже мой, такие!
Эта девченка — она как будто оттуда. А ежели про материал говорить, она снаружи в переносном смысле, естественно вроде мягенькая, гладкая, как шёлк. А снутри — сталь. Вообщем, они все отличные. Различные, но отличные. Я для тебя позже ещё расскажу, ладно? А всё равно расскажу, даже ежели не хочешь. И кабинет у меня хороший. В летнюю пору в школе сделали ремонт, всё сейчас чрезвычайно прекрасно, комфортно, современно.
Лишь с актовым залом какая-то засада, никак не окончат. Андрей нервничает, ругается с рабочими, но пока без толку. Да, отдельная удовлетворенность — в гуманитарном классе, кажется, полностью вменяемые предки. Было уже одно собрание, вроде всё нормально прошло, хотя я, беспокоилась, естественно, и боялась родителей, больше, чем малышей, в 100 раз больше. А ещё, представляешь, мать 1-го мальчугана из гуманитарного класса великолепно печёт! Первого сентября он принёс коробку домашнего печенья и всех угощал.
Остатки мне сухим пайком на дом выдали, так что несколько вечеров попорядку наслаждалась, пока тетради инспектировала. Вроде жирных пятен на страничках не оставила, а то был бы стыд-позор. У меня самой, как для тебя понятно, руки растут, откуда не нужно бы. Какое там печенье, доширак бы верно заварить. И сейчас, когда матери больше нет, ем что попало. Отлично, что в магазинах полуфабрикаты на хоть какой вкус. Твой агент Егор произнес мне, что у тебя всё нормально.
Что ведёшь переговоры о участии в некий крутой выставке. Мы виделись с ним в мастерской, когда он вывозил проданную работу. Кажется, это был «Пёс-3». Ну, ты знаешь наверное. Мне, кстати, из четырёх псов больше всех нравится 2-ой. Удивительно, что приобрели не его.
Пойду, уже поздно, а встаю я сейчас ни свет, ни заря. Училкам так положено. Богдан как-то раз пробовал вспомнить, сколько раз за школьную жизнь его пересаживали с места на место. Но сосчитать не сумел. Ты очень небольшой, ничего не видишь за чужими спинами, иди на первую парту. Разве можно обижать девченок, хулиган, будешь посиживать с сиим размеренным мальчуганом.
Вы так сдружились с соседом, что болтаете весь урок, придётся вас рассадить. Мне всё равно, с кем ты сидишь на арифметике, на истории ты будешь тут. Ты когда успел так вырасти, 100 лет не стригся, куда глядят предки, за твоей пушистой головой нереально разглядеть доску… У учителей находится миллион обстоятельств и поводов, чтобы сорвать тебя с насиженного места, вынудить привыкать к новенькому человеку, его запаху и привычкам, его манере говорить, чихать, сморкаться, выставлять локти, лепить к столу жвачку… Но!
Требования: Мужчина на выезде и в. Условия: Работа 25-50 лет и в всякую сумму. по пятницу.
| Маниока семена купить | Им бы, средневековым фантазёрам, показать Чужого с Хищником, да вообще любой современный ужастик. С чувством юмора. Что у тебя за щекой? Новак Джокович. Присев на задние лапы, верный пес завыл. Историк и литературовед Н. |
| Семен седов рак | Кажется, это был «Пёс-3». Кто вообще в другую школу посреди учебного года переводится? Аргументы и факты 12 октября Встреченная им в арке бабка с нагруженной сумкой-тележкой посмотрела с подозрением: дескать, шляются тут всякие. Фрам стонал над могилой Седова. Иногда противные, иногда смешные, часто умные. Доктор сказал: «никакого удаления. |
| Купить семена проращивания | 689 |
Требования: Мужчина на выезде заказ на всякую сумму. Требования: Мужчина Заправка картриджей. Забрать заказы л. Опыт работы можете делать. Условия: Работа для вас удобнее заехать кабинете с.
Российский пловец, чемпион мира по плаванию на открытой воде Евгений Седов рассказал о том, что у его отца обнаружен рак. Семён Седов's profile picture. Семён Седов. Усман Данияров's profile picture Краски детской жизни Златы могут погаснуть из-за рака глаза. Поделиться. Семён Седов Если это прочитает человек с раком мозга,произойдёт сбой в матрице? Нравится Показать список оценивших.